|
2 |
|
Александр Бирштейн "...от сына" |
|
«Предательство» великого дела нумизматики отец принял спокойно, но, по-моему, именно тогда поставил на мне крест. Дескать, пусть растет-поживает, раз уж на свет появился, но без его участия. Без… |
|
Так и жили. Я с матерью и отец… сам по себе. |
|
|
|
Когда заканчивал школу, монеты снова всплыли в моей жизни, но только в качестве платежного средства. Дело в том, что весь двор, да что там двор, всю школу захватила эпидемия игры в буру. Это такая, не очень мудреная игра в карты. Как она возникла, почему? Не помню, да и не очень этим интересовался. Кстати, и самой игрой я тоже не слишком увлекся. Так, чтоб быть, как все. Играли на интерес. У кого водились деньги, играл на деньги, у кого их не было, – на монеты, марки, значки… В общем, на все, что имело денежный эквивалент в глазах партнеров. Обычно, мне везло и карманных денег хватало на редкие проигрыши. Выигрывал я чаще, так что считался вполне благополучным игроком. |
|
В тот день, а его мне не забыть уже никогда, карточная игра началась как-то спонтанно, прямо во дворе. Игра шла с переменным успехом, была скорее даже нудной и имела все шансы оказаться непродолжительной. Но… вдруг карта стала бешено идти одному из нас. Даже не помню кому. Не суть важно. Я, проиграв всю наличность, хотел было уйти, но подошли девочки. Наши ровесницы, они, обычно, редко обращали на нас, еще пацанов, внимание, но тут подошли и застряли надолго. Я из кожи лез вон, чтоб выиграть, но проигрывал все больше и больше. Пошла игра в долг. Когда девчонки все-таки ушли, подвели итоги. Я оказался должен больше двадцати рублей. Деньги более, чем немалые. Для меня, максимальным разовым капиталом была пятерка, вряд ли больше. А долги надо отдавать. Так принято. Неожиданно вспомнил, что в отцовском хранении имеются мои монеты и предложил их в качестве оплаты долга. Была спешно создана оценочная комиссия, и мы отправились ко мне, дабы завершить расчет. |
|
Вероятно, я перепутал коробки. Да, наверное, так. Вместо своих законных монет ухватил отцовские и рассчитался ими. Все остались довольны, и мы отправились в кино. |
|
Вернувшись после фильма, я застал дома милиционеров. Оказалось, что придя с работы и не найдя своих, как потом выяснилось, не очень-то важных монет, отец, заподозрив кого-то из моих друзей в воровстве, вызвал милицию и написал заявление. |
|
Меня отвезли в отделение, и я на допросе признался во всем. И в том, что играл в карты, и в том, что похитил монеты, как указали в протоколе «в целях наживы». |
|
Я не понимал, что происходит. Возможно, сначала не понимал этого и отец. Когда же до него дошло, что мне светит близкий суд и реальный срок, он забегал, засуетился. Но оказалось, что поздно. Меня исключили из школы, как говорилось тогда, с «волчьим билетом», каждый день я должен был являться к участковому. Да и во дворе меня стали сторониться. В те годы понятие «вор», «уголовник» было страшным и позорным. |
|
А мать? Что делала мама? Не помню, чтоб она хоть на несколько минут отходила от меня. Наверное, это было не так, но каждое мгновение тех страшных дней было отмечено ее родным и необходимым присутствием. |
|
Потом суд и приговор: два года условно. А потом… мы с мамой уехали. Насовсем. Когда вернулись из суда, мама стала собирать вещи. Отец метался, пытался как-то, в очередной раз, оправдаться, но мама его не слышала. Собрав чемоданы, она взяла меня, как маленького, за руку и повела прочь из этого дома. Навсегда. |
|
Сперва мы жили в Сумах у маминых родных, но и оттуда пришлось уехать. Тому было две причины, даже не знаю, какая важней. Во-первых, меня не брали в школу. Не брали и все! А во-вторых, приезжал отец… |
|
Через несколько месяцев мама устроилась учительницей в сельскую школу в отдаленном райцентре, где давно и прочно ощущался дефицит учителей. Кажется, условием ее поступления на эту работу было то, что мне дали закончить выпускной класс. |
|
Сельская жизнь совсем не тяготила меня. Испуганный, дезориентированный, сбитый с толку, только там я начал постепенно приходить в себя. Об отце мы не говорили. Вернее, не говорила о нем мама. Как-то раз я высказался о нем не очень-то лицеприятно. Она никак не отреагировала. Так было несколько раз. Потом и я перестал говорить на эту тему. |
|
После школы нужно как-то определяться. Срок мой, благодаря какой-то амнистии был завершен, более того – судимость снята, но в ВУЗ путь был заказан. Каким-то чудом маме удалось «впихнуть» меня в строительный техникум. |
|
После техникума – армия, причем заграничной командировке в Афганистан бывшая судимость никак не помешала. За полтора года войны мы построили множество дорог, временных мостов, пришлось и пострелять. Наградой за все стали две медали «За отвагу» и возможность поступить в институт. Мамина мечта, казалось, осуществилась. Но порадоваться она этому не успела. В июне 86-года я вернулся из армии, в августе поступил в строительный институт, а в октябре мама умерла от рака. |
|
|
|
Докурена пятая или шестая сигарета, а я все лежу, откинувшись на подушку, и вспоминаю, вспоминаю… Странно, но это происходит со мной практически впервые. До сего дня как-то не ощущал я потребности так скрупулезно и подробно перебирать свою нехитрую жизнь. Я просто жил, заботясь о дне сегодняшнем, помня о завтрашнем, а вчерашний… Он уходил, обрывался, как листок календаря. |
|
|
|
Дед с бабкой помогали, как могли. К тому же я получал стипендию, а летом, на каникулы, ездил со стройотрядом в Сибирь или на Север. Так и учился. Не лучше большинства, но и не хуже. Не голодал, но и не шиковал, не был раздет-разут, но и не модничал. Мне нужно было закончить институт! В память о матери. Когда начинал пятый курс, умерла бабушка, четыре месяца спустя – дед. |
|
Я остался один. Совсем один! Об отце я даже не вспомнил. |
|
Не вспомнил о нем и тогда, когда по распределению был направлен именно в Одессу, в ДСК № 8, прорабом. |
|
Я еще успел даже немного поработать по специальности. Но… сначала закончился СССР, а вскоре и работа. Нет, вернее, работа была, только за нее не платили. Хорошо, хоть из общежития не гнали. |
|
Это было странное время. Люди богатели и нищали на глазах. Разбогатеть хотелось и мне, но, как только появлялась какая-то возможность «зашибить деньгу», рос и ширился мутный страх перед законом, оставшийся с детства. |
|
Так и перебивался, занимаясь, в основном, строительством дач и особняков для новых хозяев города. Потом пошла |